Мемория. Лев Копелев

9 апреля 1912 года родился Лев Копелев, литератор, правозащитник и диссидент

Личное дело

Юрий Павлович Герман (1912 — 1997) родился в Киеве в семье агронома Зиновия (Залмана) Яковлевича Копелева и Софии Борисовны Копелевой. До февраля 1917 года жил с родителями в деревне Бородянка, где отец работал земским агрономом. После февральской революции семья перебралась в Киев к родителям матери.

По воспоминаниям самого Льва Копелева, в детстве няня тайком от родителей-иудеев водила его в церковь, учила православным молитвам. «Она объяснила мне под большим секретом, что они плохой, жидовской веры, что жиды Христа распяли, но я, когда вырасту, могу креститься, стать православным и попасть в рай. Это было соблазнительно».  После того, как мать заметила православную набожность сына, няню-украинку сменили немецкие бонны. К тому же отец отвозил его на лето в село, где жили немецкие колонисты. В итоге к школьному возрасту Лев уже свободно говорил и писал по-немецки. Этот язык стал для него третьим родным после русского и украинского.

Мать не хотела пускать сына в «босяцкую советскую школу» и Льва и его младшего брата Александра учили дома.  «Когда мама, наконец, смирилась и было решено, что я поступлю в третий класс – тогда говорили “третью группу”, – то оказалось, что я слишком невежественен для “босяцкой” школы. Правда, я болтал по-немецки, знал всех царей, благодаря Данилевскому и Мордовцеву, а многих немецких, французских и английских королей – благодаря Вальтер Скотту, Дюма и Шекспиру, которого мне подарили ко дню рождения. Но я ничего не смыслил в арифметике, писал с ятем и твердым знаком, о географии имел весьма смутные представления, основанные главным образом на Жюль Верне, Майн Риде и Карле Мае», – вспоминал Копелев.

Для подготовки к школе ему наняли репетиторшу-бестужевку Лидию Лазаревну, которая была убежденной народницей и оказала на мальчика огромное влияние своими рассказами об идеалах свободы, равенства и братства.

В 1926 году семья Копелевых переехала в Харьков, где отца назначили агрономом в республиканский Сахаротрест. В харьковской школе учитель русской словесности приобщил Льва к языку «эсперанто». Мальчик с энтузиазмом принялся изучать новый «международный» язык: зубрил стихи, пытался непринужденно разговаривать, переводил.

Позднее, не довольствуясь эсперанто, еще в школе стал учить английский по самоучителю, а позднее и по книжкам на «бэйзик инглиш».

После окончания семилетки учился в электротехнической профшколе. Подрабатывал чернорабочим, рассыльным. Стал завсегдатаем Клуба литераторов. Участвовал в деятельности литературных содружеств «Юнь», «Большая медведица», «Порыв». Не пропустил ни одного харьковского выступления Маяковского, Сельвинского и Асеева.

В феврале 1929 года Лев взял у двоюродного брата М. Поляка на хранение материалы подпольного центра оппозиции. Вскоре Поляка  арестовали, материалы были перепрятаны у И. Каляника. На квартире у Копелевых прошел обыск. Лев явился в ГПУ с повинной, после беседы отпущен. Распространял листовки с протестом против арестов «большевиков-ленинцев» (самоназвание троцкистов). 29 марта 1929 года был арестован и помещен в Харьковский Дом принудительных работ. Но отец бросился в ноги знакомому, герою Гражданской войны, у которого оказался знакомый прокурор, и уже 9 апреля – в день, когда ему исполнилось 17 лет –  Льва освободили и передали на поруки отцу.

Первую постоянную работу Лев Копелев получил в 17 лет: осенью 1929 года биржа труда подростков направила его в вечернюю рабочую школу для малограмотных. Там он преподавал украинский и русский языки, арифметику, основы политграмоты и  естествознания.

В 1930 году женился на однокласснице Надежде Колчинской. В этом браке у него родились дочери Майя и Елена.

Работал токарем в ремонтном цеху на Харьковском паровозостроительном заводе имени Коминтерна, сотрудничал с редакцией заводской многотиражки. После вступления в комсомол был назначен редактором особой многотиражки танкового цеха.

В 1932–1933 годах во время голода на Украине участвовал в хлебозаготовках в Миргородском и Староводолажском районах в составе агитационно-редакционной бригады. Своими глазами наблюдал работу НКВД по ликвидации кулачества — эти наблюдения впоследствии легли в основу книги его мемуаров «И сотворил себе кумира».

В 1933 году поступил на философский факультет Харьковского университета. Совмещал учебу с работой секретарем редакции университетской многотиражки. Обучаясь в Харьковском университете, написал свои первые статьи на русском и украинском языках, некоторые из них были опубликованы в газете «Комсомольская правда».

В феврале 1935 года был арестован двоюродный брат Льва Марк. После этого Копелева исключили из комсомола и из университета «за связь с родственником-троцкистом».  Позднее благодаря хлопотам знакомых исключение из комсомола отменили, ограничившись выговором «за притупление политической бдительности». Несколько позже Копелев был восстановлен и в университете. Однако на занятия больше не ходил, оформил восстановление, сдал сессию за третий курс и отчислился.

В том же году отца Копелева перевели на работу в Москву. Лев с женой уехал в столицу вместе с отцом. Он перевелся в Московский институт иностранных языков на факультет немецкого языка.

С 1938 года преподавал в Московском институте философии, литературы и истории. В Москве установил дружеские отношения с немецкими эмигрантами-коммунистами.

В 1941 году защитил кандидатскую диссертацию о драмах Шиллера и проблемах Французской революции.

Сразу после начала Великой Отечественной войны Копелев пошел на фронт добровольцем, хотя у него было право на бронь. Благодаря своему знанию немецкого языка стал пропагандистом и переводчиком. В мощные говорящие установки через линию фронта призывал немецких солдат и офицеров сдаваться в плен.

В марте 1943 года майор административной службы Лев Копелев был награжден орденом Красной Звезды. В ноябре того же года награжден орденом Отечественной войны 2-й степени за подготовку антифашистов и перевербованных военнопленных для разведывательной работы в войсках противника и разработку методик обучения для этой работы.

Когда в 1945 году Советская армия вошла в Восточную Пруссию, Копелев стал свидетелем безудержного мародерства и кровожадного насилия советских солдат над гражданским населением, особенно над женщинами. В итоге он был арестован и приговорен к десяти годам заключения за пропаганду «буржуазного гуманизма» и за «сочувствие к противнику».

Был отправлен в Унжлаг, где работал бригадиром, а позднее — медбратом в лагерной больнице. Владение немецким привело Копелева в арестантский рай – спецтюрьму № 16 (Марфинская шарашка). В подвалах шарашки было свалено огромное количество немецкой документации с описанием приборов, которую требовалось перевести. Здесь он получил интеллектуальное общение с себе подобными, достаточное питание, сносные условия жизни. Именно в  «шарашке» Марфино Копелев познакомился  с Александром Солженицыным, заведовавшим Технической библиотекой, и стал прототипом Рубина в его книге «В круге первом».

После смерти Сталина и пересмотра своего дела в 1954 году Копелев был освобожден.  В 1956-м был реабилитирован и восстановился в КПСС. Работал над статьями для «Нового мира», «Иностранной литературы», «Москвы», «Литературной энциклопедии».

В том же 1956 году женился на Светлане Ива́новой

В 1957—1969 годах преподавал в Московском полиграфическом институте и работал научным сотрудником в Институте истории искусств. В 1964 и 1965 годах несколько раз ездил в ГДР.

В середине 1960-х яростная борьба Копелева за полное разоблачение сталинизма привела его в правозащитное движение. В итоге 1968 году он был снова исключен из КПСС и уволен с работы – за подписание протестных писем против преследования диссидентов, а также за критику советского вторжения в Чехословакию. После этого начал распространять свои книги через самиздат. В 1977 году был исключен из Союза писателей. Ему было запрещено преподавать и публиковаться.

В конце 70-х московское существование Копелевых стало практически невыносимым. Их не печатали, по телефону звонили неизвестные и желали «скорее сдохнуть», потом телефон отключили, начали бить окна.

В 1980 году во время очередной поездки в Германию Копелев был лишен советского гражданства.

В 1981 году стал профессором Вуппертальского университета. Позднее — почетным доктором философии Кельнского университета. В Кельне Копелев написал больше, чем за всю жизнь в СССР. Значительный труд он посвятил исследованию русско-немецких культурных связей.

В 1990 году его гражданство СССР было восстановлено.

Лев Копелев умер в Кельне в 1997 году. Его прах был перевезен в Россию и захоронен на Донском кладбище в Москве.

 

Лев Копелев. Середина 1980-х

Elke Wetzig/Wikimedia Commons

Чем знаменит

Лев Копелев является одной из ярких фигур  советского правозащитного движения. Участник Великой Отечественной войны, награжденный боевыми орденами и медалями, он встретил День Победы в тюремной камере, получив десятилетний срок за «буржуазный гуманизм» и «сочувствие к противнику».

Копелев описал свою жизнь в автобиографической трилогии: о времени своих детства и юности он рассказал в книге «И сотворил себе кумира» (1978); «Хранить вечно» повествует о конце войны и первом заключении; книга  «Утоли моя печали» (1981) названа по церкви, перестроенной позже под «шарашку», где он был в заключении. Копелев — автор книг о Б. Брехте (ЖЗЛ, 1966) и о Федоре Гаазе — российском гуманисте XIX века, медике по прозвищу Святой доктор, главном враче московских тюрем. (Петрориф, 1993), Ученый-германист, он также написал книги о Генрихе Манне, Ярославе Гашеке, Бертольте Брехте, Генрихе Гейне и  «Фаусте» Гете,

Главным делом последних лет жизни Копелева, прожившего в Германии 17 лет, был «Вуппертальский проект» — исследование взаимного узнавания русских и немцев от Средневековья до ХХ века, изучение истории и природы духовного «избирательногородства» русской и немецкой культур, проблем создания образа чужого и образа врага.

Копелев почти забыт на родине. Воевавший с немецкими захватчиками, осужденный, реабилитированный и все-таки изгнанный из СССР, он получил широкое признание в Германии, где чтут его память.

О чем надо знать

Именно благодаря Копелеву повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича» (тогда она еще называлась по арестантскому номеру героя – «Щ-854») попала на стол к Твардовскому. В 1963-м Копелев стал одним из тех, кто активно поддерживал выдвижение Солженицына на Ленинскую премию. Когда Солженицына исключили из Союза писателей, Копелев написал протестное письмо в «Литературную газету», а в ночь ареста Солженицына с 12 на 13 февраля 1974 года Копелев сделал заявление, которое передал иностранным корреспондентам.

Как писал сам Копелев о Солженицыне, «в те годы и еще долго потом я верил ему безоговорочно. Верил вопреки мимолетным сомнениям, вопреки сердитым перебранкам, вопреки предостережениям злоязычных приятелей».

Однако спустя десятилетие разочарование в Солженицыне все же наступило. В 1985 году Копелев  выступил с открытым письмом к нему: «Ты и твои единомышленники утверждаете, что исповедуете религию добра, любви, смирения и справедливости. Однако в том, что ты пишешь в последние годы, преобладают ненависть, высокомерие и несправедливость… Неужели ты не чувствуешь, какое глубочайшее презрение к русскому народу и к русской интеллигенции заключено в той черносотенной сказке о жидомасонском завоевании России силами мадьярских, латышских и др. “инородческих” штыков? Именно эта сказка теперь стала основой твоего “метафизического” национализма, осью твоего “Красного колеса”. Увы, гнилая ось. Саня! Ты стал обыкновенным черносотенцем, хотя и с необыкновенными претензиями».

Копелев четырежды бывал в Америке, где обосновался Александр Исаевич, но ни разу не зашел к нему и не позвонил.

Прямая речь

О национальной принадлежности: «Вопрос о национальной принадлежности впервые возник передо мною – двадцатилетним комсомольцем, когда я получал свой первый паспорт. С тех пор я неоднократно задавал его себе по разным поводам. И каждый раз явственно чувствовал и сознавал, что должен отвечать “еврей”. Потому что евреем считает меня большинство окружающих. Если бы я назвал себя русским, это было бы одними воспринято, как беспочвенная навязчивость, другими как трусливое отступничество; и теми и другими – как своекорыстное стремление приспособиться к господствующей нации.

В анкете, в графе “родной язык”, я писал “русский” и “украинский”, а в графе “национальность” – “еврей”. Различия между этими определениями я не считал противоречием. Не видел в таком различии ничего неестественного».

О сотворении кумиров: «Потребность чтить живых богов – вождей, пророков, мессий – издревле присуща людям. И, вероятно, еще долго – если не всегда – будет рождать мифы и творить кумиров. Только бы они в отличие от прежних не порождали смертоносной ненависти к инаковерующим, инакомыслящим, не требовали раболепного поклонения, не отучали думать – и, значит, сомневаться – не подавляли ни совести, ни слова».

О своих листовках в период великого голода, призывавших крестьян сдавать государству припрятанный хлеб: «Этого греха не отмолить. Ни у кого. И ничем не искупить».

Журналист Любовь Хазан о Льве Клпелева: «Лев никогда не стремился стать исторической личностью, не возводил себе памятник при жизни. Он просто жил, и его реакции на происходившие вокруг него события были естественными и спонтанными реакциями честного, умного и порядочного человека. И лишь после того, как его земная жизнь завершилась, оказалось, что он так же естественно, без особых усилий, навечно завоевал себе место в истории и культуре».

6 фактов о Льве Копелеве

• Дедушка, бабушка и тетя Льва Копелева в октябре 1941 года вместе с другими евреями были расстреляны в Киеве, в Бабьем Яру.
• Однажды группе, которой командовал майор Копелев, удалось вызвать мятеж в немецком полку, потом капитулировал гарнизон крепости Грауденца. За умело проведенную операцию, сопряженную с риском для жизни, его представили к награждению орденом Отечественной войны I степени. Однако вместо ордена он получил срок по статье «измена Родине» за то, что проповедовал жалость и милосердие к безоружным пленным и гражданским немцам.
• Копелев умудрялся влюблять в себя женщин даже в лагере и в «шарашке». Прочитав копелевские мемуары, его друг поэт Давид Самойлов предложил переименовать книгу в «Ни дня без бабы».
• В начале 70-х Лев Копелев подружился с известным немецким писателем-антифашистом Генрихом Беллем. Белль 17 раз организовывал Копелевым вызов в Германию и написал предисловие к книге Копелева о войне «Хранить вечно».
• Некоторые исследователи считают, что Владимир Высоцкий, который был знаком со Львом Копелевым, написал свою «Притчу о правде», прочитав в самиздате его полемическую статью о «Письме вождям».
• В Кельне созданы фонд и музей Льва Копелева.

Материалы о Льве Копелеве

Лев Копелев. Хранить вечно. Мемуары

Лев Копелев. И сотворил себе кумира

Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы. Копелев Лев Зиновьевич

Статья о Льве Копелеве в Википедии

Источник: ПОЛИТ.РУ

Мемория. Лев Копелев

9 апреля 1912 года родился Лев Копелев, литератор, правозащитник и диссидент

Личное дело

Юрий Павлович Герман (1912 — 1997) родился в Киеве в семье агронома Зиновия (Залмана) Яковлевича Копелева и Софии Борисовны Копелевой. До февраля 1917 года жил с родителями в деревне Бородянка, где отец работал земским агрономом. После февральской революции семья перебралась в Киев к родителям матери.

По воспоминаниям самого Льва Копелева, в детстве няня тайком от родителей-иудеев водила его в церковь, учила православным молитвам. «Она объяснила мне под большим секретом, что они плохой, жидовской веры, что жиды Христа распяли, но я, когда вырасту, могу креститься, стать православным и попасть в рай. Это было соблазнительно».  После того, как мать заметила православную набожность сына, няню-украинку сменили немецкие бонны. К тому же отец отвозил его на лето в село, где жили немецкие колонисты. В итоге к школьному возрасту Лев уже свободно говорил и писал по-немецки. Этот язык стал для него третьим родным после русского и украинского.

Мать не хотела пускать сына в «босяцкую советскую школу» и Льва и его младшего брата Александра учили дома.  «Когда мама, наконец, смирилась и было решено, что я поступлю в третий класс – тогда говорили “третью группу”, – то оказалось, что я слишком невежественен для “босяцкой” школы. Правда, я болтал по-немецки, знал всех царей, благодаря Данилевскому и Мордовцеву, а многих немецких, французских и английских королей – благодаря Вальтер Скотту, Дюма и Шекспиру, которого мне подарили ко дню рождения. Но я ничего не смыслил в арифметике, писал с ятем и твердым знаком, о географии имел весьма смутные представления, основанные главным образом на Жюль Верне, Майн Риде и Карле Мае», – вспоминал Копелев.

Для подготовки к школе ему наняли репетиторшу-бестужевку Лидию Лазаревну, которая была убежденной народницей и оказала на мальчика огромное влияние своими рассказами об идеалах свободы, равенства и братства.

В 1926 году семья Копелевых переехала в Харьков, где отца назначили агрономом в республиканский Сахаротрест. В харьковской школе учитель русской словесности приобщил Льва к языку «эсперанто». Мальчик с энтузиазмом принялся изучать новый «международный» язык: зубрил стихи, пытался непринужденно разговаривать, переводил.

Позднее, не довольствуясь эсперанто, еще в школе стал учить английский по самоучителю, а позднее и по книжкам на «бэйзик инглиш».

После окончания семилетки учился в электротехнической профшколе. Подрабатывал чернорабочим, рассыльным. Стал завсегдатаем Клуба литераторов. Участвовал в деятельности литературных содружеств «Юнь», «Большая медведица», «Порыв». Не пропустил ни одного харьковского выступления Маяковского, Сельвинского и Асеева.

В феврале 1929 года Лев взял у двоюродного брата М. Поляка на хранение материалы подпольного центра оппозиции. Вскоре Поляка  арестовали, материалы были перепрятаны у И. Каляника. На квартире у Копелевых прошел обыск. Лев явился в ГПУ с повинной, после беседы отпущен. Распространял листовки с протестом против арестов «большевиков-ленинцев» (самоназвание троцкистов). 29 марта 1929 года был арестован и помещен в Харьковский Дом принудительных работ. Но отец бросился в ноги знакомому, герою Гражданской войны, у которого оказался знакомый прокурор, и уже 9 апреля – в день, когда ему исполнилось 17 лет –  Льва освободили и передали на поруки отцу.

Первую постоянную работу Лев Копелев получил в 17 лет: осенью 1929 года биржа труда подростков направила его в вечернюю рабочую школу для малограмотных. Там он преподавал украинский и русский языки, арифметику, основы политграмоты и  естествознания.

В 1930 году женился на однокласснице Надежде Колчинской. В этом браке у него родились дочери Майя и Елена.

Работал токарем в ремонтном цеху на Харьковском паровозостроительном заводе имени Коминтерна, сотрудничал с редакцией заводской многотиражки. После вступления в комсомол был назначен редактором особой многотиражки танкового цеха.

В 1932–1933 годах во время голода на Украине участвовал в хлебозаготовках в Миргородском и Староводолажском районах в составе агитационно-редакционной бригады. Своими глазами наблюдал работу НКВД по ликвидации кулачества — эти наблюдения впоследствии легли в основу книги его мемуаров «И сотворил себе кумира».

В 1933 году поступил на философский факультет Харьковского университета. Совмещал учебу с работой секретарем редакции университетской многотиражки. Обучаясь в Харьковском университете, написал свои первые статьи на русском и украинском языках, некоторые из них были опубликованы в газете «Комсомольская правда».

В феврале 1935 года был арестован двоюродный брат Льва Марк. После этого Копелева исключили из комсомола и из университета «за связь с родственником-троцкистом».  Позднее благодаря хлопотам знакомых исключение из комсомола отменили, ограничившись выговором «за притупление политической бдительности». Несколько позже Копелев был восстановлен и в университете. Однако на занятия больше не ходил, оформил восстановление, сдал сессию за третий курс и отчислился.

В том же году отца Копелева перевели на работу в Москву. Лев с женой уехал в столицу вместе с отцом. Он перевелся в Московский институт иностранных языков на факультет немецкого языка.

С 1938 года преподавал в Московском институте философии, литературы и истории. В Москве установил дружеские отношения с немецкими эмигрантами-коммунистами.

В 1941 году защитил кандидатскую диссертацию о драмах Шиллера и проблемах Французской революции.

Сразу после начала Великой Отечественной войны Копелев пошел на фронт добровольцем, хотя у него было право на бронь. Благодаря своему знанию немецкого языка стал пропагандистом и переводчиком. В мощные говорящие установки через линию фронта призывал немецких солдат и офицеров сдаваться в плен.

В марте 1943 года майор административной службы Лев Копелев был награжден орденом Красной Звезды. В ноябре того же года награжден орденом Отечественной войны 2-й степени за подготовку антифашистов и перевербованных военнопленных для разведывательной работы в войсках противника и разработку методик обучения для этой работы.

Когда в 1945 году Советская армия вошла в Восточную Пруссию, Копелев стал свидетелем безудержного мародерства и кровожадного насилия советских солдат над гражданским населением, особенно над женщинами. В итоге он был арестован и приговорен к десяти годам заключения за пропаганду «буржуазного гуманизма» и за «сочувствие к противнику».

Был отправлен в Унжлаг, где работал бригадиром, а позднее — медбратом в лагерной больнице. Владение немецким привело Копелева в арестантский рай – спецтюрьму № 16 (Марфинская шарашка). В подвалах шарашки было свалено огромное количество немецкой документации с описанием приборов, которую требовалось перевести. Здесь он получил интеллектуальное общение с себе подобными, достаточное питание, сносные условия жизни. Именно в  «шарашке» Марфино Копелев познакомился  с Александром Солженицыным, заведовавшим Технической библиотекой, и стал прототипом Рубина в его книге «В круге первом».

После смерти Сталина и пересмотра своего дела в 1954 году Копелев был освобожден.  В 1956-м был реабилитирован и восстановился в КПСС. Работал над статьями для «Нового мира», «Иностранной литературы», «Москвы», «Литературной энциклопедии».

В том же 1956 году женился на Светлане Ива́новой

В 1957—1969 годах преподавал в Московском полиграфическом институте и работал научным сотрудником в Институте истории искусств. В 1964 и 1965 годах несколько раз ездил в ГДР.

В середине 1960-х яростная борьба Копелева за полное разоблачение сталинизма привела его в правозащитное движение. В итоге 1968 году он был снова исключен из КПСС и уволен с работы – за подписание протестных писем против преследования диссидентов, а также за критику советского вторжения в Чехословакию. После этого начал распространять свои книги через самиздат. В 1977 году был исключен из Союза писателей. Ему было запрещено преподавать и публиковаться.

В конце 70-х московское существование Копелевых стало практически невыносимым. Их не печатали, по телефону звонили неизвестные и желали «скорее сдохнуть», потом телефон отключили, начали бить окна.

В 1980 году во время очередной поездки в Германию Копелев был лишен советского гражданства.

В 1981 году стал профессором Вуппертальского университета. Позднее — почетным доктором философии Кельнского университета. В Кельне Копелев написал больше, чем за всю жизнь в СССР. Значительный труд он посвятил исследованию русско-немецких культурных связей.

В 1990 году его гражданство СССР было восстановлено.

Лев Копелев умер в Кельне в 1997 году. Его прах был перевезен в Россию и захоронен на Донском кладбище в Москве.

 

Лев Копелев. Середина 1980-х

Elke Wetzig/Wikimedia Commons

Чем знаменит

Лев Копелев является одной из ярких фигур  советского правозащитного движения. Участник Великой Отечественной войны, награжденный боевыми орденами и медалями, он встретил День Победы в тюремной камере, получив десятилетний срок за «буржуазный гуманизм» и «сочувствие к противнику».

Копелев описал свою жизнь в автобиографической трилогии: о времени своих детства и юности он рассказал в книге «И сотворил себе кумира» (1978); «Хранить вечно» повествует о конце войны и первом заключении; книга  «Утоли моя печали» (1981) названа по церкви, перестроенной позже под «шарашку», где он был в заключении. Копелев — автор книг о Б. Брехте (ЖЗЛ, 1966) и о Федоре Гаазе — российском гуманисте XIX века, медике по прозвищу Святой доктор, главном враче московских тюрем. (Петрориф, 1993), Ученый-германист, он также написал книги о Генрихе Манне, Ярославе Гашеке, Бертольте Брехте, Генрихе Гейне и  «Фаусте» Гете,

Главным делом последних лет жизни Копелева, прожившего в Германии 17 лет, был «Вуппертальский проект» — исследование взаимного узнавания русских и немцев от Средневековья до ХХ века, изучение истории и природы духовного «избирательногородства» русской и немецкой культур, проблем создания образа чужого и образа врага.

Копелев почти забыт на родине. Воевавший с немецкими захватчиками, осужденный, реабилитированный и все-таки изгнанный из СССР, он получил широкое признание в Германии, где чтут его память.

О чем надо знать

Именно благодаря Копелеву повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича» (тогда она еще называлась по арестантскому номеру героя – «Щ-854») попала на стол к Твардовскому. В 1963-м Копелев стал одним из тех, кто активно поддерживал выдвижение Солженицына на Ленинскую премию. Когда Солженицына исключили из Союза писателей, Копелев написал протестное письмо в «Литературную газету», а в ночь ареста Солженицына с 12 на 13 февраля 1974 года Копелев сделал заявление, которое передал иностранным корреспондентам.

Как писал сам Копелев о Солженицыне, «в те годы и еще долго потом я верил ему безоговорочно. Верил вопреки мимолетным сомнениям, вопреки сердитым перебранкам, вопреки предостережениям злоязычных приятелей».

Однако спустя десятилетие разочарование в Солженицыне все же наступило. В 1985 году Копелев  выступил с открытым письмом к нему: «Ты и твои единомышленники утверждаете, что исповедуете религию добра, любви, смирения и справедливости. Однако в том, что ты пишешь в последние годы, преобладают ненависть, высокомерие и несправедливость… Неужели ты не чувствуешь, какое глубочайшее презрение к русскому народу и к русской интеллигенции заключено в той черносотенной сказке о жидомасонском завоевании России силами мадьярских, латышских и др. “инородческих” штыков? Именно эта сказка теперь стала основой твоего “метафизического” национализма, осью твоего “Красного колеса”. Увы, гнилая ось. Саня! Ты стал обыкновенным черносотенцем, хотя и с необыкновенными претензиями».

Копелев четырежды бывал в Америке, где обосновался Александр Исаевич, но ни разу не зашел к нему и не позвонил.

Прямая речь

О национальной принадлежности: «Вопрос о национальной принадлежности впервые возник передо мною – двадцатилетним комсомольцем, когда я получал свой первый паспорт. С тех пор я неоднократно задавал его себе по разным поводам. И каждый раз явственно чувствовал и сознавал, что должен отвечать “еврей”. Потому что евреем считает меня большинство окружающих. Если бы я назвал себя русским, это было бы одними воспринято, как беспочвенная навязчивость, другими как трусливое отступничество; и теми и другими – как своекорыстное стремление приспособиться к господствующей нации.

В анкете, в графе “родной язык”, я писал “русский” и “украинский”, а в графе “национальность” – “еврей”. Различия между этими определениями я не считал противоречием. Не видел в таком различии ничего неестественного».

О сотворении кумиров: «Потребность чтить живых богов – вождей, пророков, мессий – издревле присуща людям. И, вероятно, еще долго – если не всегда – будет рождать мифы и творить кумиров. Только бы они в отличие от прежних не порождали смертоносной ненависти к инаковерующим, инакомыслящим, не требовали раболепного поклонения, не отучали думать – и, значит, сомневаться – не подавляли ни совести, ни слова».

О своих листовках в период великого голода, призывавших крестьян сдавать государству припрятанный хлеб: «Этого греха не отмолить. Ни у кого. И ничем не искупить».

Журналист Любовь Хазан о Льве Клпелева: «Лев никогда не стремился стать исторической личностью, не возводил себе памятник при жизни. Он просто жил, и его реакции на происходившие вокруг него события были естественными и спонтанными реакциями честного, умного и порядочного человека. И лишь после того, как его земная жизнь завершилась, оказалось, что он так же естественно, без особых усилий, навечно завоевал себе место в истории и культуре».

6 фактов о Льве Копелеве

• Дедушка, бабушка и тетя Льва Копелева в октябре 1941 года вместе с другими евреями были расстреляны в Киеве, в Бабьем Яру.
• Однажды группе, которой командовал майор Копелев, удалось вызвать мятеж в немецком полку, потом капитулировал гарнизон крепости Грауденца. За умело проведенную операцию, сопряженную с риском для жизни, его представили к награждению орденом Отечественной войны I степени. Однако вместо ордена он получил срок по статье «измена Родине» за то, что проповедовал жалость и милосердие к безоружным пленным и гражданским немцам.
• Копелев умудрялся влюблять в себя женщин даже в лагере и в «шарашке». Прочитав копелевские мемуары, его друг поэт Давид Самойлов предложил переименовать книгу в «Ни дня без бабы».
• В начале 70-х Лев Копелев подружился с известным немецким писателем-антифашистом Генрихом Беллем. Белль 17 раз организовывал Копелевым вызов в Германию и написал предисловие к книге Копелева о войне «Хранить вечно».
• Некоторые исследователи считают, что Владимир Высоцкий, который был знаком со Львом Копелевым, написал свою «Притчу о правде», прочитав в самиздате его полемическую статью о «Письме вождям».
• В Кельне созданы фонд и музей Льва Копелева.

Материалы о Льве Копелеве

Лев Копелев. Хранить вечно. Мемуары

Лев Копелев. И сотворил себе кумира

Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы. Копелев Лев Зиновьевич

Статья о Льве Копелеве в Википедии

Источник: ПОЛИТ.РУ