The Economist и его «Открытое будущее»
The Economist и его «Открытое будущее»
The Economist запустил очередной спецпроект, который называется «Открытое будущее» (Open Future). Это обстоятельный раздел, где публикуются гостевые материалы, в том числе с привлечением молодых авторов, а также проводятся дискуссии и опросы.
Этот проект, объясняет редакция, посвящен 175-летию со времени основания издания. Оно было создано в 1843 г. Джеймсом Уилсоном из Шотландии, которому не нравились британские карательные пошлины на зерно. Таким образом, по словам редакции, еще тогда были заложены главные принципы редакционной политики, которая с тех пор проводит агитацию в пользу «свободной торговли, свободного рынка и открытого общества».
Ситуация со времен основания сильно изменилась, отмечает редакция, но либеральные ценности никуда не делись, а только дополнительно актуализировались «в период распространения популизма и, во многих частях света, роста авторитаризма». Таким образом, The Economist видит свою роль в том, чтобы пропагандировать либерализм (начиная глобализацией и заканчивая свободой слова) в ситуации, когда общество (видимо, глобальное) охватил гнев, связанный с неравенством, притоком иммигрантов и культурными изменениями.
В этом проекте дискуссии представляют собой центральную часть программы. Имеется в виду, что либеральная повестка открыта к критике и учитывает мнение оппонентов. Сейчас там обсуждается вопрос о том, следует ли ужесточить регулирование деятельности крупных технологических компаний. До того в течение недели продолжалась дискуссия о том, следует ли запретить в университетах оскорбительные высказывания и прогонять оттуда тех, кто их допускает. По итогам той дискуссии пришли к выводу (84% голосов против 16%), что прогонять и запрещать не надо, а надо блюсти свободу слова. По вопросу о регулировании техногигантов, наоборот, (по крайней мере, пока что) преобладает мнение, что регулирование нужно ужесточить — 76% против 24%.
Один из участников дискуссии о техногигантах приводит следующие аргументы. Вопрос, напоминает он, в том, следует ли вводить особые ограничения для крупных международных корпораций вроде Facebook, Google или Amazon в плане новых требований к защите данных или антимонопольной политики. Или их следует считать обычными компаниями, как и все прочие. По его мнению, техногиганты — это необычные компании, потому что у них заведомо больше возможностей, чем у прочих, и, значит, больше ответственности.
Уже по причине своих габаритов они начинают играть большую роль в жизни общества, то есть могут влиять на массовые настроения (с угрозой «подорвать нашу демократию»), на бизнес-модели (с угрозой вторжения в частную жизнь) и на рынок (с угрозой монополизации в сфере онлайн-торговли). Последнее ведет к тому, что тысячи представителей среднего класса теряют рабочие места в сфере торговли, потому что более слабые конкуренты сходят с дистанции.
Его оппонент считает, что ужесточение регулирования бессмысленно, потому что оно фактически ни к чему не приведет. Проблемы, источник которых многие сейчас усматривают в специфике технологических платформ, на самом деле коренятся в других сферах. Если речь, например, идет о влиянии на общественное мнение, то это вопрос к парламентам, которые в любом случае должны так или иначе компенсировать перепады общественного настроения в тех случаях, когда это обретает политический характер.
Решение этих проблем путем дополнительной бюрократизации в применении к технологическим компаниям представляется автору неэффективным и, может быть, даже вредным подходом. Разговоры об ужесточении контроля появились в результате громких скандалов вокруг техногигантов. Соответственно, их тональность в значительной мере носит на себе отпечаток этой скандальности. Чтобы рассмотреть вопрос серьезно, необходимо дистанцироваться от медийной истерии и обратиться к фактам.
Источник: ПОЛИТ.РУ
Link to original