Деньги на неволю
Деньги на неволю
Почти 55 млрд рублей выделят в России на развитие уголовно-исполнительной системы в 2018–2026 годах. Как говорится в утвержденной правительством РФ программе, в стране будут построены 11 СИЗО. Однако потребность в них может оказаться больше, считают авторы программы.
Как пишет газета «Коммерсантъ», федеральная целевая программа «Развитие уголовно-исполнительной системы на 2018-2026 годы» направлена на увеличение числа объектов пенитенциарной системы, отвечающих требованиям российского законодательства и мировым нормам. Пока же, как отмечается в программе, в учреждениях системы есть проблемы с обеспечением прав, свобод и законных интересов заключенных.
На практике это означает, что чаще всего СИЗО оказываются переполненными, а заключенные жалуются на плохие бытовые условия.
Программа предусматривает строительство 11 новых следственных изоляторов (в том числе одного в Москве), 14 новых режимных корпусов (и реконструкцию четырех ранее построенных), а также строительство и реконструкцию 118 вспомогательных объектов в следственных изоляторах. Соответствующее постановление опубликовано на портале правовой информации.
Между тем изначально на программу предполагалось потратить почти вдвое больше, не 55, а 96,5 млрд рублей. Это сокращение последовало за февральским отчетом ФСИН о сэкономленных на питании заключенных 1,2 млрд рублей за счет неформального подхода и «составленного четкого рациона питания».
Побеседовать с «Полит.ру» о ситуации с российскими тюрьмами и основных их проблемах согласилась Асмик Новикова, руководитель исследовательских программ фонда «Общественный вердикт». По ее оценке, выделяемая сумма едва может быть достаточной для того, чтобы самые острые проблемы пенитенциарной системы в России были решены.
«Предлагаемое реализовывается в рамках продолжающейся реформы пенитенциарной системы, но по содержанию речь идет о строительстве и ремонте, а не о реформировании системы. Ведомству предлагают реформироваться путем предоставления бюджетных средств. Оно, конечно, согласно. Поэтому первое – не нужно это называть реформой.
Сумма, выделенная на строительство и ремонт СИЗО в России, выглядит внушительной. Но в действительности, учитывая, какое количество этих учреждений у нас в стране и сколько из них находятся в плохом состоянии, она невелика. Ее выделение кажется попыткой залатать дыры, и ясно, к какому результату она приведет.
Цифры не должны вводить в заблуждение. Кроме миллиардов на строительство и ремонт предлагаемая концепция говорит о создании 17 тысяч рабочих мест для заключенных. И это за 7 лет. Но заключенных в России в разы больше, в той же Концепции говорится в 100 тысячах заключенных, так что понятно, что это не решит и проблемы безработицы.
Серьезность проблемы безработицы трудно переоценить. Она связана не только с социальной реабилитацией, реинтеграцией заключенных после освобождения, с подготовкой их к тому, чтобы они были способны находить работу и вести приемлемый образ жизни. Мало того: когда заключенный в колонии не работает, это создает условия для развития разных неформальных практик, которые могут приводить к серьезным последствиям как для самих заключенных, так и для колонии. То есть праздность вредит и тогда, когда заключенные находятся в колонии. А те 17 тысяч рабочих мест, которые предполагается создать для заключенных, – это практически ничто.
Второе. Одна из заявленных целей – создать места в следственных изоляторах, чтобы соответствовать требованиям, которые предъявляют к этим стандартам и международные институты, и российское законодательство. Это правильная цель, но не очень годное средство для того, что соответствовать всем этим стандартам.
В первую очередь речь идет о требованиях, которые Россия обязалась соблюдать, когда ратифицировала Европейскую конвенцию по правам человека. Но у нас стесняются или, возможно, по каким-то внутриполитическим причинам не говорят вслух, что одной из причин этой активности является обязанность нашего государства исполнять постановления Европейского суда. Но совершенно ясно, по крайней мере мне, что происходящее связано с неотменяемыми обязательствами нашей страны по соблюдению Конвенции.
Прежде всего тут нужно упомянуть пилотное постановление по делу «Ананьев и другие против России», которое Европейский суд принял в 2012 году. Пилотное постановление от обычного постановления Европейского суда отличается тем, что, фактически, от государства требуют провести реформу, и государство на это соглашается. В противном случае Европейский суд просто не инициирует пилотную процедуру. Появление такого постановления – всегда вопрос договоренностей между структурами Европы, их механизмами по защите прав человека, и страной-ответчиком о том, что страна проведет реформу.
Итак, все это было сделано, и пилотное постановление было принято. В нем было обозначено два больших блока проблем. Один блок посвящен улучшению условий содержания (в первую очередь речь про личное пространство, число квадратных метров на каждого заключенного; кроме того, говорится про оборудование туалета внутри камер и установку перегородок, которые отделяли бы эту зону от остальной камеры). А другой блок проблем, с моей точки зрения даже более важный и серьезный, – это создание эффективного средства правовой защиты на национальном уровне.
Что это значит? Это значит, что в России должны разработать правовой инструмент и принять законы, которые позволят заключенным и подследственным в России (не обращаясь в ЕСПЧ) компенсировать вред, в том числе моральный, который они понесли, находясь в изоляции в таких ужасных условиях, что это уже само по себе приравнивается Европейским судом к жестокому обращению. Такой механизм пока не создан: хотя Россия разработала несколько проектов законов.
Кроме того, Европейский суд в этом и многих других постановлениях подчеркивает: чтобы решить проблему условий содержания, нужно изменить судебную практику назначений содержания под стражей. Надо просто меньше сажать в СИЗО. Мы знаем по опыту примерно десятилетней давности (ведь уже создавались федеральный программы по ремонту СИЗО и строительству новых): за полгода новые СИЗО успевают заполниться до отказа. И опять не остается мест, опять возникнет скученность. Так что надо менять судебную практику назначения содержания под стражей.
И с этим в нашей стране сложнее всего. От того, что сейчас построят новые СИЗО (11 штук на всю страну за 7 лет) и реконструируют старые, ситуация не изменится. К тому же не все можно и реконструировать: в Калининграде, например, есть колония, которая находится в средневековом замке. Там как ни улучшай, просто невозможно соблюсти современные стандарты, потому что они не соответствуют представлениям о том, какими мыслили себе жилые помещения в средние века.
Сходная ситуация в Калуге, где следственный изолятор находится в здании 18 века. Эти учреждения нельзя реконструировать нужным образом, их можно только ликвидировать. Потому что пребывание там неприемлемо ни для заключенных, ни для сотрудников ФСИН.
И повторю: как бы ни старались построить много новых пенитенциарных учреждений, если не изменить подход, они опять быстро заполнятся. Надо менять судебную практику. У нас, к сожалению, с этим очень много проблем: продолжают отправлять под стражу подследственных только потому, что преступление было тяжкое или у человека есть загранпаспорт и он может скрыться от следствия по этой причине. То есть не происходит тщательного анализа обстоятельств конкретного дела, используются шаблонные обоснования и человека «закрывают».
«Стража» должна назначаться в исключительных обстоятельствах, а не как типичная мера содержания до суда. Наше законодательство позволяет и брать подписку о невыезде, и отправлять на домашний арест, и пр. И есть электронные средства слежения, в конце концов, сомнительно приобретенные ФСИН. За эту «неудачную» закупку теперь сидит Реймер, бывший глава ведомства.
В принципе, движение в направлении более частого назначения домашнего ареста и подписки о невыезде есть. Но все-таки судебная статистика показывает, что в превалирующем числе случаев суд назначает СИЗО. А уж тем более он так поступает, когда речь идет о продлении ареста – там фактически отсутствуют судебные отказы. Вот, к примеру, режиссер Алексей Малобродский – что он делает в СИЗО? Пускай расследуют дело, но зачем его содержать в СИЗО?
Еще очень часто человека отправляют в СИЗО на том основании, что у него нет места постоянной регистрации там, где совершено преступление, в котором он подозревается. А ведь есть постановление Европейского суда (ALEKSANDR ALEKSANDROV v. RUSSIA, жалоба №14431/06), которое говорит, что такая практика является дискриминационной и противоречит Конвенции по правам человека и что надо обосновывать, почему именно этот конкретный человек, не имея постоянного места жительства (допустим, в Москве), обязательно должен скрыться от следствия. В противном случае получается, что те, кто имеет постоянную регистрацию и подозреваются в аналогичных преступлениях, находятся в привилегированном положении.
Словом, пока у нас людей в основном отправляют под стражу, можно еще массу СИЗО построить, но все равно они будут заполнены. Если у нас будут так легко сажать людей до суда, то не хватит ни денег, ни ресурсов, ни новых учреждений.
Определенное улучшение наметилось в организации медицинской помощи в пенитенциарной системе. В этой сфере провели реформу и окончательно вывели медицинские части из прямого подчинения колоний/СИЗО и утвердили минздравовские стандарты оказания помощи. Врач, который работает в колонии, не подчиняется ее начальнику. В рамках этой программы собираются еще приводить в порядок лечебные учреждения разного рода (21 учреждение). Это хорошо и правильно.
Другое дело, что поскольку медицина в пенитенциарной системе должно соответствовать стандартам Минздрава, то там нужно повально перестраивать многое в самом прямом смысле – ведь тюремные больницы по-другому строились. Они не соответствуют минздравовским СанПиНам, и для приведения их в соответствие нужно много работы. Не знаю, насколько тех денег, которые сейчас выделяются на 2026 года, хватит на все эти грандиозные планы. Медицина там постепенно становится гражданской, и это хорошо, потому что заключенный оттого, что лишен свободы, не теряет прав по Закону об охране здоровья граждан. Он имеет право на нормальное здравоохранение и вообще должен лечиться в гражданских больницах.
Движение в этом направлении возникло; надеюсь, оно продолжится, и безобразия, связанные с отказом в медпомощи и гибелью заключенных, закончатся», — сказала Асмик Новикова.
Источник: ПОЛИТ.РУ
Link to original