История частной жизни
Истoрия чaстнoй жизни
Издaтeльствo «НЛO» зaвeршaeт публикaцию исслeдoвaния фрaнцузскиx учeныx «Истoрия чaстнoй жизни». В свeт вышeл пoслeдний, пятый тoм этoгo издaния, oxвaтывaющий пeриoд oт Пeрвoй мирoвoй вoйны дo кoнцa XX вeкa. «Истoрию чaстнoй жизни» пoдгoтoвил кoллeктив пoд рукoвoдствoм прoслaвлeнныx истoрикoв из Шкoлы «Aннaлoв» — Филиппa Aрьeсa и Жoржa Дюби. Пятый тoм, фрaнцузскoe издaниe кoтoрoгo вышлo в 1999 гoду, oписывaeт знaчитeльныe измeнeния, прoизoшeдшиe в чaстнoй жизни в тeчeниe XX вeкa. Срeди ниx и сeксуaльнaя рeвoлюция, и нoвoe вoсприятиe спoртa, и трaнсфoрмaции рeлигий, и появление интернета. Мы публикуем фрагмент из главы этой книги, посвященный отношениям между родителями и детьми. Глава написана Жераром Венсаном (1922–2013) писателем и историком, работавшим в Институте политических исследований в Париже.
Дети, которых били, хранят молчание
Борьба с бесплодием ведется упорно, но нельзя забывать о ежедневной драме, скрытой завесой тайны: речь о жестоком обращении с детьми. 26 июня 1985 года П. Жиро от имени Законодательной комиссии выступает на бюро Сената с докладом о проекте закона, подготовленного Эдуардом Бонфу и касающегося защиты детей от жестокого обращения. Согласно этому докладу, ежегодно 50 000 детей становятся жертвами психологического, физического или сексуального насилия. 400 из них гибнут. В то же время жалоб подается мало: в 1982 году их было 1611. Суды присяжных приговорили 15 человек к заключению с обязательными работами; 8 — к содержанию под стражей; 572 человека были приговорены исправительными трибуналами к различным срокам тюремного заключения и штрафам. Несмотря на строгость Уголовного кодекса, автор доклада объясняет слабость репрессий «настоящим заговором молчания». Таким образом, мы попали в зону тайны, в которой начинает действовать семейная солидарность, подпитываемая страхом, стыдом, возможно угрызениями совести. Страдания детей — это следствие алкоголизма, проживания в трущобах, коротко говоря, «социальной и эмоциональной недоразвитости виновных». Родители-палачи, как правило, сами в детстве страдали от жестокого обращения, а дети-жертвы обыкновенно бывают нежеланными или от предыдущего брака. Законом карается не только жестокое обращение с ребенком, но и недонесение о происходящем: пункт 2 статьи 62 Уголовного кодекса (на основании закона от 15 июня 1971 года) предусматривает наказание за это в виде лишения свободы сроком от двух месяцев до четырех лет. Бонфу предлагает ужесточить наказание для тех, кто избивает детей, и для тех, кто скрывает эти факты. Усиление репрессивных мер не даст результата. Рабочая группа, созданная при Детском фонде Анны-Эймоны Жискар д’Эстен, сделала вывод, что нужно «считать родителей, жестоко обращающихся с детьми, не виновными и подлежащими примерному наказанию, но скорее уязвимыми, нуждающимися в помощи и реабилитации, безусловно не упуская из виду приоритет интересов ребенка». Поле для деятельности весьма широко. «Дети существуют, чтобы слушаться»
Отношения родителей и детей очень изменились по сравнению с 1920-ми годами. Даже в богатых — во всяком случае, в обеспеченных — семьях остерегались «портить» детей (обратим внимание на полисемию слова). Игрушки были редкостью и дарились в определенные дни. Дисциплина была железной. Следовало «дрессировать», «формировать характер». Жаловаться запрещалось. Слезы осуждались. «Мы приходим на землю не для того, чтобы веселиться; очень многие гораздо несчастнее тебя; во время войны твой отец и не такое видал» и т. д. Чувство вины внушалось с самого раннего возраста. А уж что касается большего, то это вообще смертный грех. Необходимость работать не обсуждалась как для мальчиков, так и для девочек. Вердье. Девочки должны всегда что-то делать, их руки не должны быть свободными: «Когда бабушка видела, что мы ничего не делаем, тут же раздавалось: „Ну-ка, девочка, подшей-ка эту тряпку“». Маленькие пастушки все время вяжут на ходу и стоя, следя за коровами. Начиная с двенадцати лет они вышивают крестиком по канве красной нитью свою фамилию, это будущие метки для приданого. Девочки начинают вышивать эти метки, когда у них начинаются первые менструации. Эти метки означают начало переходного возраста, которое, таким образом, не относится к сфере секретного. С этих пор девочки, уже почти женщины, принимаются за другую работу: «Я доила коров, кормила кур, кроликов, а по утрам немного работала по дому. У нас было около дюжины коров, нам с мамой надо было за ними ухаживать. Я выдаивала четыре за час, мама, может быть, пять. Летом я всегда вставала до рассвета; между полуднем и двумя часами мы шли в поле полоть морковь и свеклу. Я все это делала, когда мне было двенадцать лет». Таков был распорядок дня у девочек в 1920-е годы. Что касается сохранения девственности, за этим строго следили. «Я вас уверяю, мальчики не могли ко мне приблизиться. Во-первых, этого им не позволял мой отец. Когда примерно в 1925 году я ходила на танцы, отец всегда был рядом, а когда он меня звал, я должна была моментально подойти. Если я при этом танцевала, приходилось бросать парня и бежать домой, потому что отец уже ушел». Дети должны быть «успешными»
Социальная мобильность интересует нас только в том плане, в каком она касается частной жизни. Напомним, что мнения большинства специалистов совпадают по следующим моментам: малая мобильность на вершине и у подножия социальной пирамиды; сравнительно большая подвижность в средних классах; продвижение по социальной лестнице небольшое в масштабах биографии, но значительное, если сравнивать статусы детей и родителей, и подчас потрясающее, если рассматриваются три поколения. Говоря о «социальном воспроизводстве», без конца обсуждаемом школой Бурдьё , надо остановиться на трех моментах. Во-первых, воспроизводство — не только количественное, но и качественное. Мы имеем в виду, что показательный «случай Помпиду » (дед — крестьянин, родители — учителя, а сам он, последовательно, — преподаватель, государственный советник, банкир, премьер-министр, президент Республики) благодаря растиражированности в СМИ оказывает весьма большое воздействие на общество в целом. Иначе говоря, хоть это и исключение из правил, пример Помпиду способен убедить обездоленных в том, что еще не все потеряно, что судьбу можно изменить, что воля преуспеть в жизни может сломать стереотипы системы; короче говоря, что человек обладает некоторым резервом свободы. Второе. Исследования социального взлета с учетом генеалогического древа привели нас к следующему выводу: успех детей напрямую связан с их количеством. Чем меньше детей в семье, тем больше их шансы на успех. Самый благоприятный вариант — если ребенок единственный и если это мальчик. Так, например, президент — генеральный директор одного из крупнейших французских банков — это единственный ребенок квалифицированного рабочего и его неработающей жены, которая была двенадцатым ребенком в семье с четырнадцатью детьми (это реальный случай, а не воображаемый). Другой пример: знаменитый врач, единственный ребенок в семье таможенника и почтовой служащей. Стратегия социального роста ребенка закладывается в родительской постели и, следовательно, относится к частной жизни. Наконец — и это наше третье наблюдение — социальная мобильность идет и в обратном направлении. Согласно опросу, проведенному в 1970 году организацией, изучающей профессиональную квалификацию (FQP), пятьдесят два сына ста представителей высшего руководства или преуспевающих представителей свободных профессий столь же успешны, как их отцы (эти данные подтверждаются полученными в более поздних опросах, в частности в 1977 году). Это значит, что сорок восемь сыновей из этих ста успеха не добились и здесь наблюдается регресс (за исключением ставших хозяевами производственных или торговых предприятий). Этот социальный регресс держится в тайне и часто ускользает от внимания исследователя. Благодаря деньгам, связям, успешному манипулированию словами, а также женитьбе сына-неудачника на невесте из хорошей семьи его отцу часто удается поддерживать иллюзию успеха. Конечно, количество детей рабочих среди учеников высших школ не превышает 1%. Чем хуже молодой человек учится в школе или университете, тем значительнее, хотя это происходит не в открытую, поддержка семьи, потому что сын-неудачник ставит под удар культурные традиции «приличной семьи».
История частной жизни: под общ. ред. Арьеса и Ж. Дюби. А. Про и Ж. Венсана / Софи Боди-Жандро, Реми Лево, Кристина Орфали, Антуан Про, Доминик Шнаппер, Перрин Симон-Наум, Жерар Венсан; пер. с фр. О. Панайотти. — М.: Новое литературное обозрение, 2019. — 688 с.
