Работа с молодежью. Без инструментария для решения
«Общероссийский народный фронт» намерен усилить работу с молодежью в преддверие выборов президента, утверждают источники информационного агентства РБК, близкие к руководству движения.
По их данным, внутри каждого проекта ОНФ появится свой координатор по работе с молодежью. Он будет привлекать новых молодых людей, разъяснять, как работает то или иное направление, и обеспечивать взаимодействие между теми, кто уже участвует в проекте.
«Мы будем уделять больше внимания нашим молодежным экспертам», – подтвердил журналистам глава исполкома ОНФ Алексей Анисимов. По словам источника, новое направление, вероятнее всего, будет называться «Молодежка ОНФ».
Кроме того, пояснил источник, ОНФ намерен провести серию конкурсов для молодежи. В частности, предполагается объявить конкурс на описание будущего России (нужно уложиться в 500 символов, длину твита в твиттере), а также конкурсы народного творчества наподобие конкурсов стихов, песен, танцев. Условия конкурсов, информацию об их ходе, а также лучшие номера планируется размещать на сайте ОНФ, а видео, если оно предполагается форматом конкурса, выкладывать на Youtube.
Ожидается, что для победителей конкурсов ОНФ организует встречи с чиновниками, известными политиками, представителями бизнес-структур, «которые могли бы взять в работу предложения и идеи молодых людей» – вообще самые разные встречи такого сорта «вплоть до встречи с президентом», пояснил другой источник РБК.
Ситуацию для «Полит.ру» прокомментировал политолог Дмитрий Абзалов, президент Центра стратегических коммуникаций. По его словам, сложность в данном случае состоит в том, что задача уже поставлена, а инструментарий для ее решения пока не определен.
«С молодежным сегментом политики работают во всех странах. То, что в России этим не занимались последние как минимум несколько лет, – достаточно серьезная проблема. В чем она заключается, все увидели в рамках протестных акций. Значительную часть протестов в Москве, например, составлял сегмент «18 –». Этот сегмент не ходит на выборы, поэтому он никому интересен не был и с ним мало кто работал. Это связано и с тем, что с ним законодательно сложно работать, у нас есть серьезные ограничения на этот процесс.
Тем не менее, этот сегмент стал достаточно активным, и оказалось, что с ним необходим каким-то образом взаимодействовать. И, естественно, взаимодействовать с сегментами, которые находятся выше, но по стилистике очень ему близки: сегментом «18 – 24» и даже «24 – 34». Кстати говоря, в отдельных случаях – например, в Москве – те же схемы поведения, паттерн, особенности поведения характерны для сегментов, которые уходят за 34. Скажем, выступления на Болотной и выступления последнего времени, конечно, разные (и это разные сегменты, на самом деле) и с политической точки зрения, с точки зрения особенностей интеграции. Тем не менее, использование интернета, активное социальное общение, игровые составляющие характерны для этих групп.
Итак, весной этого года, после протестных выступлений были поставлены задачи работать с молодежью, и все разом озаботились этим процессом. До этого же момента единственным, кто работал с молодежью системного, был Минобороны. Та же самая его «Юнармия» – единственно крупное молодежное движение в сегменте до 18 лет. Итак, с весны работу начали. Была установка на то, чтобы активно действовать по социальным сетям, в пабликах прежде всего. Но для того, чтобы этим успешно заниматься, необходимо понимать, что это такое из себя представляет.
Исследования, которые есть в этой области, – крайне куцие и, на самом деле, слабые. Во-первых, дело в том, что этот сегмент (по-моему, стоит даже перестать называть его «молодежью) вообще не участвует в социологических исследованиях. Если кто-то считает, что разбирается в этом сегменте на основе того, что кто-то дает интервью «Метрополитену», то сейчас очевидно, что основным источником информации об этом сегменте общества является именно интернет, а оффлайн. А в интернете социологическими опросами – фундаментальными, эффективными – с этой составляющей в нашей стране занимаются единицы. Так что этот сегмент вообще особо не известен», – сказал Дмитрий Абзалов.
По его оценке, многие стороны жизни и интересов представителей этого сегмента общества вообще политикам неизвестны. «Например, игровые дисциплины, киберспорт, и так далее. Словом, если кто-то думает, что молодежь у нас осталась такой же, какой была в начале 2000-х годов, то это очень большое заблуждение. Не надо думать, что она в основном играет в футбол и мечтает о встрече с политическими деятелями.
В последние время ведь все крупные политические игроки начали активно заниматься молодежью. Никто, правда, не умеет с ней работать и не знает, на что она смотрит и чем занимается, так что в итоге любо люди работают с собственным представлением о том, что такое молодежь (представлениями на уровне пионерии, например); либо пытаются зайти в те сегменты, в которых раньше не действовали и где поэтому им очень сложно работать. Они ведь не понимают, как там действовать.
Классическим примером являются какие-нибудь слушания по «молодежке» в Госдуме. Или попытки создания при ней Совета блогеров. Помните, чем дело закончилось? Туда ни один топ-блогер не пришел. Я бесконечно уважаю дочь Дмитрия Пескова, но она не топ-блогер. Настоящие топ-блогеры туда не пришли, потому что их система взаимодействия, работы предполагает некоторую протестную составляющую. И в их глазах встреча с президентом, которую планируют организовать для молодых активистов, например, ОНФ, не является приоритетом.
Им интересны активная социализация, форма конкуренции и соревновательности, с определенными ачивками-достижениями. Вот такую систему взаимодействия с ними было бы нужно развивать. То есть то, как сейчас действуют ОНФ и Госдума, – это, фактически, попытка реинкарнации молодежной политики 2000-х, а не попытка работать с современным сегментом. Современный сегмент предполагает более сложный процесс и необходимость заходить в те сферы, в которых депутаты, за очень редким исключением, в принципе не ориентируются.
Например, у нас только один регион их всех субъектов Российской Федерации в принципе занимается работой с киберспортом. И это при том, что до 30% молодежного возрастного сегмента в той или иной степени этим направлением увлекаются. У нас всего два или три субъекта Федерации занимаются работой, связанной, например, с военным направлением. Или со спортивным направлением в его современной версии, типа воркаута или беговых дисциплин – «зомби-забегов», квестов и т.д. Грубо говоря, у нас и на региональном уровне все это очень точечно происходит, а требовать синхронизации в этом отношении и вовсе сложно.
Ну, и вообще, вести работу с этим сегментом в качестве награды предлагая выход на некую политическую составляющую, нет особого смысла. Последние исследования в этой области показывают, что представители этого сегмента более заинтересованы в том, чтобы получить, например, как награду баннер на фасаде какого-то здания, или запуск своего видеоканала, или инвестиции в свой стартап, или, допустим, систему путешествий.
Вообще то, что нет единого подхода, но видно желание этим целенаправленно заниматься, свидетельствует, что в этом вопросе единая позиция пока не сформировалась. Это большая проблема, надо сказать. А с учетом того, что верхняя часть этого возрастного сегмента, то есть «35 –» оказалась основной среди тех, кто не пришел на парламентские выборы, и что без этого сегмента обеспечить явку в более чем 50% в принципе невозможно (не говорю уж о явке в 70%, которая первоначально, как вы помните, заявлялась как приоритетная), проблема оказывается куда серьезнее.
Поэтому для регионов и федерального контура очень важно работать с этим сегментом. Но никто не понимает, что это за люди, как среди них происходит мобилизация, какие есть системы управления, каковы каналы коммуникаций, как с этими людьми взаимодействовать. То есть все дело в том, что задача есть, а инструментарий не сформулирован», – заключил Дмитрий Абзалов.
Link to original